Задание: Людушка-Голубушка, Светлая сторона
Название: Я — добр!
Рейтинг: G
Размер: 1056 слов
Жанр: юмор
Таймлайн: постканон
читать дальше— Говорил мне папашка: нечего до обеда вставать, — бормотал Людушка, разжигая камин. Его зычный шёпот слышен был в самых отдалённых углах.
— Ну вот… — он протиснулся ближе к камину, случайно задев боком стол, с которого тут же посыпались на пол тарелки. — И в кого я такой неуклюжий уродился?
Папашка-Людоед неуклюжестью тоже отличался — всё же не в одиночку Людушка превратил родовой замок в развалины. Но в последнее время Людушка-Голубушка так сильно желал исправиться, что, кажется, во всём перебарщивал. Вот и сейчас он присел, чтобы собрать осколки, и взвыл, когда часть их воткнулась ему в колено. Ему стоило бы воспользоваться совком и веником, но где же отыскать их, когда все вокруг спят?
В предрассветные часы по Городу Всеобщего Счастья раздавались громоподобные раскаты храпа.
— Постучать в стену Дурбану, что ли? — снова забормотал Людушка. — Он своим храпом Парцелиуса разбудит.
Сам Людушка проснулся вовсе не от храпа великана, но счёл полезным позаботиться (хотя бы мысленно) о ближнем, а Парцелиус был на данный момент самым близким — за стенкой от Людушки спал.
— Перекусить бы…
Перекусывать было нечем — от вчерашнего ужина даже сытости не осталось.
— Вот проснётся кто-нибудь, тогда и пойду за листиками, — решил людоед. — Вдвоём-то, как ни крути, веселее. И стишок будет кому прочитать… Эх, ну чего я так рано проснулся?
Вовсе не храп Дурбана и не голод разбудили Людушку ни свет ни заря. Нет, сложные думы роились в его огромной головушке, не давая ни спать сладко, ни придумывать беззаботные стишки.
В развесёлом и полном радости Городе Всеобщего Счастья Людушке было… тесно? Скучно? Не находила применения его доброта? Впрочем, она и ранее-то не слишком проявлялась на свет, но Людушка твёрдо решил, что отныне он будет добрым!
А что значит «добрый»? Правильно, тебя должны любить и уважать. А за что тебя будут любить? Точно не за то, что ты кем-то отобедаешь! Нет, любить и уважать будут за хороший поступок… а что хорошего может сделать Людушка?
В Городе Всеобщего Счастья к нему, конечно, все хорошо относились — как к равному. Но Людушка мечтал о большем. Нетрудно быть добрым среди добрых существ — только доброту твою не шибко-то примечают. А Людушке хотелось, чтобы о нём говорили, восклицали и ахали. Героем хотел он себя почувствовать — как тот же Аларм или как принцесса Ланга, которая на что уж коварна и хитра, а всё равно оказалась за свет.
Быть может, ему надо вернуться в Голубую страну и прогнать коварную чародейку Корину, которая ещё не натворила там дел, но может натворить их в будущем? Правда, Людушка не был уверен, что это будет добрый поступок. Ах, если бы жевуны сами пришли к нему за помощью, то он бы, конечно, он бы сразу..! Но жевуны не шли.
— А может, — бормотал Людушка, — написать варёную книгу… или поваренную… или поварскую? Тьфу, то есть книгу, где будут собраны самые вкусные-превкусные рецепты моего сочинения. Ах, так и вижу… «Фруктово-ягодный пирог в форме мясной вырезки — радует вкус и глаз!».
Но едва увлёкшись составлением рецепта, куда входили и яблоки, и груши, и все самые сладкие варенья и джемы, Людушка сообразил, что к книге рецептов от людоеда (пусть он и травоядный ныне) ни одна хозяйка не притронется.
— Ах, как же печально уродиться таким! — взвыл Людушка. — Никто не скажет: «Какой ты милый, Людушка! Какой ты добрый, Голубушка!» Тяжела людоедская доля… пойду поем.
Великанский храп как раз перестал громыхать, когда в окно Людушки постучали.
— Бегу!
Людушка припустил к двери, перевернув заново стол и сломав дверцу шкафа. Дверцу он тут же припечатал обратно, да так, что шкаф теперь невозможно было открыть.
— Ничего, потом попрошу гномов исправить, — Людушка, конечно, смог бы починить дверь сам, если бы хорошенько подумал, как это делается. Но животик его так урчал, так просил свежих листочков, груш и яблочек, что урчание его, кажется, могло бы выбить стекла домов.
— Слышал новость, друг? — рядом с Людушкой пролетел джинн Араджан. — Через Великую пустыню ещё часть сказочного народа перешла! Теперь-то у нас совсем весело будет!
Людушка молча кивнул. Он сосредоточенно обрывал ветки у близстоящего дерева.
— А где-то яблонька была, ты не помнишь? — но ветвистой, щедрой плодами яблони, что совсем недавно стояла на месте, теперь не виднелось.
— А так съели её. Вместе с корнями… — джинн опасливо обернулся по сторонам. — Понимаешь в чём тут дело, Людушка, к нам людоедка из Большого мира пожаловала. Она-то её и того.
— Где же она сейчас?
— Да знамо где… в желудке её переваривается. Или ты про людоедку?
— Угу… — Людушка был непривычно немногословен. Одна только мысль, что он встретил девушку, занимала его сейчас. Шутка ли: думать, что ты один такой, один-одинёшенек на всём белом свете, как встретить вдруг ещё одну такую, одну-одинёшеньку?
— А там она, — джинн махнул рукой, — отсыпается. Шутка ли: целую яблоньку да в один присест… Эй, куда ты?
Но Людушка уже мчался в указанном направлении. Земля под ним тряслась, а людоед всё бежал и бежал, распугивая трусливых зайцев. По пути Людушка подобрал небольшую корзинку и накидал в неё спелые и сочные фрукты.
Прекрасная незнакомка сидела под сенью ветвистого дуба и смачно зевала.
— Здравствуй! — Людушка оробел. Он собирался было поведать даме о себе, похвастаться своими подвигами и рассказать стишок, но ничего путного не мог вымолвить. — Меня звать Людушка-Голубушка, — наконец выдал он. — И я добрый людоед.
Все правила вежливости, которые Людушка и так не шибко хорошо знал, вылетели у него из головы. Поэтому он попросту протянул даме корзину, да так резво, что плетёное дно не выдержало, и фрукты градом посыпались на колени людоедке.
— А я то думала, что добрых людоедов не существует! — незнакомка приветливо улыбнулась, заглатывая сразу три груши и одно яблоко. — Прошу меня извинить, я очень проголодалась. Мне очень приятно познакомиться с добрым людоедом, — на этих словах она вытерла липкую руку об юбку. — Меня зовут Дикарушка-Причудушка.
Людушка восторженно поцеловал её ладонь. Как же прекрасно пахли её пальцы! До чего же прекрасна была Дикарушка! В душе людоеда снова заворочалось желание сделать что-то доброе, вот прямо сейчас, чтобы новая знакомая гордилась им. Ах, ну чего же ему сделать-то? Скачущая мимо белка что-то съязвила про необъятные щёки людоедки, и Людушка разъяренно цыкнул на неё. Скажите на милость, щёки людоедки белке не понравились! Самые прекрасные щёчки на свете! Ууу!
— Прекрасная Дикарушка, ваши щёки самые прекрасные-распрекрасные на всём белом-пребелом свете, честное-пречестное слово! — смущённо выпалил Людушка и опустил глаза. А в следующий миг Дикарушка схватила его ладонь и прижала к своей большой горячей груди.
— Голубушка, милый, вы так добры!
И людоед расцвёл. Добр! Он — добр! И не надо подвигов, освобождений жевунов или рутинной возни с рецептами — не надо всяких геройств! Людушка так старался придумать добрый поступок, что сам не заметил, как совершил что-то хорошее! Большое сердце Людушки-Голубушки припустило в пляс.
Название: Я — добр!
Рейтинг: G
Размер: 1056 слов
Жанр: юмор
Таймлайн: постканон
читать дальше— Говорил мне папашка: нечего до обеда вставать, — бормотал Людушка, разжигая камин. Его зычный шёпот слышен был в самых отдалённых углах.
— Ну вот… — он протиснулся ближе к камину, случайно задев боком стол, с которого тут же посыпались на пол тарелки. — И в кого я такой неуклюжий уродился?
Папашка-Людоед неуклюжестью тоже отличался — всё же не в одиночку Людушка превратил родовой замок в развалины. Но в последнее время Людушка-Голубушка так сильно желал исправиться, что, кажется, во всём перебарщивал. Вот и сейчас он присел, чтобы собрать осколки, и взвыл, когда часть их воткнулась ему в колено. Ему стоило бы воспользоваться совком и веником, но где же отыскать их, когда все вокруг спят?
В предрассветные часы по Городу Всеобщего Счастья раздавались громоподобные раскаты храпа.
— Постучать в стену Дурбану, что ли? — снова забормотал Людушка. — Он своим храпом Парцелиуса разбудит.
Сам Людушка проснулся вовсе не от храпа великана, но счёл полезным позаботиться (хотя бы мысленно) о ближнем, а Парцелиус был на данный момент самым близким — за стенкой от Людушки спал.
— Перекусить бы…
Перекусывать было нечем — от вчерашнего ужина даже сытости не осталось.
— Вот проснётся кто-нибудь, тогда и пойду за листиками, — решил людоед. — Вдвоём-то, как ни крути, веселее. И стишок будет кому прочитать… Эх, ну чего я так рано проснулся?
Вовсе не храп Дурбана и не голод разбудили Людушку ни свет ни заря. Нет, сложные думы роились в его огромной головушке, не давая ни спать сладко, ни придумывать беззаботные стишки.
В развесёлом и полном радости Городе Всеобщего Счастья Людушке было… тесно? Скучно? Не находила применения его доброта? Впрочем, она и ранее-то не слишком проявлялась на свет, но Людушка твёрдо решил, что отныне он будет добрым!
А что значит «добрый»? Правильно, тебя должны любить и уважать. А за что тебя будут любить? Точно не за то, что ты кем-то отобедаешь! Нет, любить и уважать будут за хороший поступок… а что хорошего может сделать Людушка?
В Городе Всеобщего Счастья к нему, конечно, все хорошо относились — как к равному. Но Людушка мечтал о большем. Нетрудно быть добрым среди добрых существ — только доброту твою не шибко-то примечают. А Людушке хотелось, чтобы о нём говорили, восклицали и ахали. Героем хотел он себя почувствовать — как тот же Аларм или как принцесса Ланга, которая на что уж коварна и хитра, а всё равно оказалась за свет.
Быть может, ему надо вернуться в Голубую страну и прогнать коварную чародейку Корину, которая ещё не натворила там дел, но может натворить их в будущем? Правда, Людушка не был уверен, что это будет добрый поступок. Ах, если бы жевуны сами пришли к нему за помощью, то он бы, конечно, он бы сразу..! Но жевуны не шли.
— А может, — бормотал Людушка, — написать варёную книгу… или поваренную… или поварскую? Тьфу, то есть книгу, где будут собраны самые вкусные-превкусные рецепты моего сочинения. Ах, так и вижу… «Фруктово-ягодный пирог в форме мясной вырезки — радует вкус и глаз!».
Но едва увлёкшись составлением рецепта, куда входили и яблоки, и груши, и все самые сладкие варенья и джемы, Людушка сообразил, что к книге рецептов от людоеда (пусть он и травоядный ныне) ни одна хозяйка не притронется.
— Ах, как же печально уродиться таким! — взвыл Людушка. — Никто не скажет: «Какой ты милый, Людушка! Какой ты добрый, Голубушка!» Тяжела людоедская доля… пойду поем.
Великанский храп как раз перестал громыхать, когда в окно Людушки постучали.
— Бегу!
Людушка припустил к двери, перевернув заново стол и сломав дверцу шкафа. Дверцу он тут же припечатал обратно, да так, что шкаф теперь невозможно было открыть.
— Ничего, потом попрошу гномов исправить, — Людушка, конечно, смог бы починить дверь сам, если бы хорошенько подумал, как это делается. Но животик его так урчал, так просил свежих листочков, груш и яблочек, что урчание его, кажется, могло бы выбить стекла домов.
— Слышал новость, друг? — рядом с Людушкой пролетел джинн Араджан. — Через Великую пустыню ещё часть сказочного народа перешла! Теперь-то у нас совсем весело будет!
Людушка молча кивнул. Он сосредоточенно обрывал ветки у близстоящего дерева.
— А где-то яблонька была, ты не помнишь? — но ветвистой, щедрой плодами яблони, что совсем недавно стояла на месте, теперь не виднелось.
— А так съели её. Вместе с корнями… — джинн опасливо обернулся по сторонам. — Понимаешь в чём тут дело, Людушка, к нам людоедка из Большого мира пожаловала. Она-то её и того.
— Где же она сейчас?
— Да знамо где… в желудке её переваривается. Или ты про людоедку?
— Угу… — Людушка был непривычно немногословен. Одна только мысль, что он встретил девушку, занимала его сейчас. Шутка ли: думать, что ты один такой, один-одинёшенек на всём белом свете, как встретить вдруг ещё одну такую, одну-одинёшеньку?
— А там она, — джинн махнул рукой, — отсыпается. Шутка ли: целую яблоньку да в один присест… Эй, куда ты?
Но Людушка уже мчался в указанном направлении. Земля под ним тряслась, а людоед всё бежал и бежал, распугивая трусливых зайцев. По пути Людушка подобрал небольшую корзинку и накидал в неё спелые и сочные фрукты.
Прекрасная незнакомка сидела под сенью ветвистого дуба и смачно зевала.
— Здравствуй! — Людушка оробел. Он собирался было поведать даме о себе, похвастаться своими подвигами и рассказать стишок, но ничего путного не мог вымолвить. — Меня звать Людушка-Голубушка, — наконец выдал он. — И я добрый людоед.
Все правила вежливости, которые Людушка и так не шибко хорошо знал, вылетели у него из головы. Поэтому он попросту протянул даме корзину, да так резво, что плетёное дно не выдержало, и фрукты градом посыпались на колени людоедке.
— А я то думала, что добрых людоедов не существует! — незнакомка приветливо улыбнулась, заглатывая сразу три груши и одно яблоко. — Прошу меня извинить, я очень проголодалась. Мне очень приятно познакомиться с добрым людоедом, — на этих словах она вытерла липкую руку об юбку. — Меня зовут Дикарушка-Причудушка.
Людушка восторженно поцеловал её ладонь. Как же прекрасно пахли её пальцы! До чего же прекрасна была Дикарушка! В душе людоеда снова заворочалось желание сделать что-то доброе, вот прямо сейчас, чтобы новая знакомая гордилась им. Ах, ну чего же ему сделать-то? Скачущая мимо белка что-то съязвила про необъятные щёки людоедки, и Людушка разъяренно цыкнул на неё. Скажите на милость, щёки людоедки белке не понравились! Самые прекрасные щёчки на свете! Ууу!
— Прекрасная Дикарушка, ваши щёки самые прекрасные-распрекрасные на всём белом-пребелом свете, честное-пречестное слово! — смущённо выпалил Людушка и опустил глаза. А в следующий миг Дикарушка схватила его ладонь и прижала к своей большой горячей груди.
— Голубушка, милый, вы так добры!
И людоед расцвёл. Добр! Он — добр! И не надо подвигов, освобождений жевунов или рутинной возни с рецептами — не надо всяких геройств! Людушка так старался придумать добрый поступок, что сам не заметил, как совершил что-то хорошее! Большое сердце Людушки-Голубушки припустило в пляс.
-
-
29.05.2014 в 18:46-
-
29.05.2014 в 18:56Особо спасибо автору за пассажи о разваленном замке и ближнем-Парцелиусе)))
-
-
28.06.2014 в 20:51